Управление по туризму и торговле Шарджи запускает масштабную промо-кампанию «Лето в Шардже», направленную на продвижение эмирата как туристического направления для семейного отдыха. Кампания будет включать множество культурных и развлекательных мероприятий, фестивалей, грандиозных акций и спецпредложений.
Председатель Управления по туризму и торговле Шарджи Его Превосходительство Халид Джасим Аль Мидфа отметил, что в рамках данной инициативы государственный и частный сектор впервые объединятся с целью увеличения туристического потока в Шарджу во время летних каникул.
Промо-кампания «Лето в Шардже» будет проходить с 27 июня по 8 сентября 2017, и в ней примут участие более 28 государственных и частных организаций, среди которых музеи, торговые центры, отели, туристические агентства, авиакомпании и многие другие.
Программа будет включать большое количество культурных и развлекательных мероприятий, фестивалей, выставок, мастер-классов, театрализованных представлений, кинопоказов и интересных экскурсий по главным достопримечательностям эмирата. Отели, торговые центры и рестораны будут предлагать специальные условия для семейного отдыха, проводить акции и разыгрывать призы.
Партнеры кампании уверены в том, что благодаря общим усилиям, им удастся создать интересное предложение для туристов со всего мира и укрепить статус Шарджи как популярного летнего направления. В 2015 году эмират получил звание столицы арабского туризма, и инициатива «Лето в Шардже» позволит еще раз его подтвердить и привлечь новых путешественников.
Об эмирате Шарджа:
Шарджа – третий по величине эмират из семи входящих в состав Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ). Расположен между тремя континентами и является единственным в ОАЭ, выходящим на Восточное и Западное побережье Аравийского полуострова, с прямым доступом к Персидскому и Оманскому заливам. В Шардже расположен международный аэропорт, который соединяет его с более 280 направлениями по всему миру. В 1998 году ЮНЕСКО назвала Шарджу «Культурной столицей арабского мира» за достижения в области культуры и сохранении наследия. В 2015 году эмират получил престижное звание «Столицы арабского туризма».
В Каталонию хочется вернуться уже в аэропорту Барселоны, когда поднимаешься на борт авиалайнера на пути обратно домой. Со мной это происходит постоянно, и я готова без раздумий соглашаться на очередное «свидание» с этой географической локацией при любом удобном случае. Вот так, однажды ступив на гостеприимную каталанскую землю, я влюбилась с первого взгляда в небо, что раскинулось над ней, воздух, отдающий морской пряностью, людей, умеющих жить и дышать полной грудью.
Для меня Каталония – это, прежде всего Средиземное море с его небольшими городами, что словно жемчужины ожерелья вечерами освещают его берега электричеством. В каждом (!) есть что-то индивидуалистическое, отличающее от соседнего и при этом, они все обаятельны какой-то детской непосредственностью. А уж как умеют придумывать себе развлечения каталонцы! Создаётся впечатление, что праздники в Каталонии каждую неделю, а если нет ничего официально признанного, тогда стоит придумать свой!
В этот раз моей первой остановкой был Камбрилс (http://www.cambrils.cat), встретивший роскошным солнцем и VII фестивалем «Cambrils, entrada al País del Vi». Parc del Pescador на несколько дней превратился в единую площадку для пикника, где почти за символическую плату (5 евро) получаешь и дегустацию двух сортов вин и закусок, а бонусом будет служить симпатичный бокал для вина с логотипом и сумочкой. На мой взгляд, я получила чудесный сувенир и персональную память, из которой до сих пор иногда смакую вкуснейшее местное вино, несколько бутылок которого пока (!) ещё остались в моей винотеке. Кстати, на фестивале никто никого не ограничивает в количестве выпитого и съеденного. Главное в этом «деле» соблюсти-таки меру, что, впрочем, весьма сложно сделать. Уж очень всё вкусно!
Между прочим, отмечу, что Камбрилс – город, в котором любят и умеют покушать. Его недаром называют гастрономической столицей провинции Таррагона. Соотношение количества ресторанов и жителей уникально: почти на каждую тысячу одно «вкусное» заведение, среди которых есть и обладатели звёзд Мишлена. Вот такой вот бывший рыбацкий посёлок, ставший курортным, привлекающий туристов золотистым песком пляжей и длительным сезоном, длящемся почти до конца октября…
Но не пищей единой, как говориться. Сам Камбрилс – это ещё и история, чьи истоки уходят в упоминания XII века. Так что любителей старины здесь ждут узкие улочки средневекового квартала, церковь Девы Марии, которую возвели еще в XV веке и реконструировали в XVII, Святилище Девы Ками, построенное в стиле позднего Ренессанса в конце XVIII века и руины старинных крепостных стен города. Для желающих совершить путешествие по окрестностям города можно посоветовать посетить замок Вилафортунь, который живописно расположился среди современных фешенебельных вил и летних резиденций, монастырь Эскорнальбоу, образец средневековой архитектуры. Главной достопримечательностью городских окрестностей можно считать Парк Сама, спроектированный в 1882 году Жозепом Фонтсере для Сальвадора Самы, маркиза Марьяно, который, вернувшись с Кубы, захотел воспроизвести в своих владениях частичку этой чудесной страны. Так появился этот великолепный архитектурный ансамбль с традиционно испанскими элементами, выполненный в колониальном стиле, окруженный тропическими и средиземноморскими садами.
Камбрилс сумел найти баланс между историей и современностью, что особенно чувствуется, когда, не спеша прогуливаешься по набережной, вдоль которой целая «россыпь» апартаментов, гостиниц, ресторанов, баров, в которых жизнь начинает бурлить лишь только наступают сумерки и музыка заполняет всё свободное пространство. И как бы не хотелось задержаться здесь на подольше, надо было отправляться в путь.
Меня ждала Амелья де Мар (http://www.ametllamar.cat/turisme/ru/tourism/) и ещё один гастрономический фестиваль Jornadas Gastronómicas de l’Arrossejat с его традиционным Diada de l’arrossejat или «рис по-морскому». Говорят, что рыба и морепродукты Амельи де Мар имеют уникальный вкус по причине близости устья реки Эбро, что позволяет сочетать богатство, характерное для пресноводья и морской воды. С понимающими в кухонных тонкостях вкуса спорить не имеет смысла, а потому надо просто составить своё мнение.
Тем более, что выбор блюд, которые готовятся прямо в местном порту, настолько разнообразен, что начинаешь жалеть, что желудок всего один и его объём ограничен, а для следящих за талией это то ещё испытание на выдержку!
Помните, я вначале отметила, что каждый приморский городок Каталонии обязательно обладает собственной «вишенкой на торте»? Так вот этой самой «вишенкой» Амелья де Мар смело можно назвать уникальный Tuna Tour con Grup Balfegó (www.tuna-tour.com), сочетающий в себе и приятную морскую прогулку на катамаране, и купание в ластах и с трубкой в средиземнорских водах в компании голубых тунцов. Правда вот погладить их по спинке, или же потрогать за плавник вряд ли удастся, уж очень впечатляют размеры, ведь это их естественная среда обитания.
DCIM107GOPRO
DCIM106GOPRO
DCIM107GOPRO
А по окончании увлекательного «свидания» прям на борту можно попробовать свежайшего тунца (только не проводите аналогии между мной, Алисой и пудингом) запивая этот деликатес холодной кавой (и вновь не наводите напраслину на мои предпочтения). Поверьте, на слово, в тот день мне хотелось просто погрузиться в состояние сибарита и раствориться в окружающем мире наполненным солнцем, ласковым ветром и лёгким покачиванием катамарана на волнах. В этот момент мне хотелось, чтобы мир просто подождал…
Но мало ли что я там хотела, мир беззастенчиво напомнил о следующей точке моего маршрута – Сан Карлос де ла Рапита (www.turismelarapita.com). Почему именно туда? Да всё очень просто! Именно в этом городе можно брать уроки хождения под парусом Vela Ligera (http://amicsdelavela.blogspot.com.es/). Вот она «изюминка» Sant Carles de la Rápita!
Нет ничего восхитительней ощущения солёного ветра на коже и аромата моря, чья зелёно-голубая вода окружает небольшое судно, так музыкально поскрипывающее такелажем. И пусть до «морского волка» мне никогда не дорасти, сделать крошечный шажок к юнге вполне возможно. Тем более и инструктор был не только профессионален, но и симпатичный, и здесь попрошу без додумывания и намёков. Большая доля понимания в тонкостях «разговора с парусом» зависит именно от его объяснений и, главное, терпения на них! Мне повезло, а может сказалось, что я дочь моряка?..
Впрочем, задумываться долго над этим совершенно не имело значения. Впереди была встреча с Изумрудом Каталонии – Барселоной. Городом, который похищает сердца и мысли. Стройность его архитектуры, даже только в изгибах Гауди не оставляет шансов на единственное посещение. Барселона – это своеобразный ларчик Пандоры. Никогда не знаешь, что преподнесёт тебе столица этого автономного округа. Я не буду перечислять праздники и фестивали участниками которых становятся практически все находящиеся в этот момент в городе. А уж исторических или же интересных для посещения мест и местечек тут на любой вкус. Но об этом чуть позже, ибо перед отъездом в Барселону нельзя было никак пропустить ещё один городок на побережье — Л’Ампойя в бухте Спокойствия.
Нет, меня сюда тянули не её восемь пляжей, что являются частью Золотого Побережья, а увлекательное путешествие на ферму, где выращивают устриц и мидий Mirador de Badia (www.miradorbadia.com). И не надо мне вновь «грозить пальчиком», мол гастрономические изыски в понедельник с утра пораньше! Отдых отменяет любые дни недели! И если есть возможность продегустировать наисвежайшие устрицы опять-таки в «сопровождении» охлаждённой кавы, я непременно этим воспользуюсь!
Сами фермы расположены в заливе Святого Георгия в районе дельты реки Эбро, в Средиземном море, а залив очертаниями похож на бутылку, потому и на каталонском его название это и обозначает. И вы хотите, чтобы утром я не выпила любимой кавы в подходящем месте?! Я не папа Адриан VI, что бывал здесь в XVI веке, обетов не давала!
Ну а теперь, о красавице Каталонии! Барселона способна удивлять постоянно. И не важно будут ли это бутики или рестораны, музеи или просто прогулки. Впечатления сменяют друг друга как в калейдоскопе. Мне нравится ритм жизни этого города, туристический гул голосов, присущий только Барселоне аромат воздуха, и ещё множество нюансов, за которыми и возвращаешься вновь и вновь при любом удобном случае.
А самое, на мой взгляд, важное – забота о каждом, кто ступает по её улицам. Это отдельная «песня», когда видишь людей с ограниченными возможностями, могущих самостоятельно передвигаться по городу. Глядя на них, и то, как они лихо управляются с «персональным транспортом» понимаешь, что нет никаких, этих самых ограниченных возможностей! Есть жажда жизни и умение наслаждаться каждым днём. Это восхищает!
Между прочим, именно удобство продуманных съездов с тротуаров во многом предопределило, что по Барселоне можно «рассекать» на сигвеях. Модном нынче «прибамбасе» для тех, кому немного лень. Хотя, не могу не отметить его удобство. За пару часов есть возможность посетить достаточно много мест, даже район олимпийского порта. Жаль, что в Баку невозможно использование этого транспорта. Я бы на работу на нём добиралась: и воздухом подышать, и людей посмотреть, и себя показать, и форму поддержать. А главное, пробки не страшны! Ах мечты о сигвее…
Впрочем, всё-таки пешком по Барселоне не менее интересно. Мне нравится неторопливо идти по её улицам, беззастенчиво разглядывая шедевры знаменитых архитекторов. Уже в который раз, ловлю себя на мысли, что прямая строгость улиц и проспектов, прям-таки «взывала о нарушениях» в проектировании домов. Как раз к таким и относится знаменитый «Дом со шпилями» (http://www.casadelespunxes.com). В 1903 году Бартомеу Террадас-и-Брутау (сын почившего текстильного промышленника) заказал своему другу, известному архитектору Жозепу Пуч-и-Кадафалк (Josep Puig i Cadafalch) проект дома для трёх своих сестёр. Надо понимать, что в те времена были весьма строгие правила, и после смерти отца, сестры находились в длительном трауре и уже вряд ли могли рассчитывать на обретение своего семейного счастья, а их будущее и обеспечивалось таким вот образом.
Через два года знаменитому архитектору удалось реализовать весьма интересный проект. Его уникальность состоит в том, что он объединил три здания в единый дом, напоминающий средневековый замок. Дом был построен в самом центре города, на пересечении центральных улиц, в связи с чем, строительный участок был треугольной формы и не нарушал общего градостроительного плана Ильдефонса Серда по расширению города и созданию района Eixample. Отличительной чертой дома Террадас являются его шесть башен и венчающие их колючие иглы шпилей. Именно за них дом и получил свое название – «Каса де лас Пунчас» или «Дом со Шпилями». Одна его часть по сей день жилая, тогда как в другой расположился музей каталонского постмодернизма. А в небольшом кафе на первом этаже подают восхитительный знаменитый местный вермут. Будете проходить мимо, непременно загляните и попробуйте. Ну вот, опять даю повод для обвинения в пристрастии к спиртным напиткам. Но ведь таких нигде больше не попробуешь…
И вновь животрепещущая тема – утоление голода. Понятно, что количество кафе и ресторанов, даже крошечных, в Барселоне не поддаётся подсчёту. Но у меня отпуск и предпочтительней было бы оказаться в месте, не только с изысканной кухней, но и «с налётом истории». Так что перед поездкой, непременно подберите себе пару таких мест. Хотя. И одного тоже может быть достаточно, если оно по адресу Carrer de Montsió, 3. Ах эти «4 Gats»! Узкая улочка и первый этаж Casa Marti, что был построен в 1896 под наблюдением архитектора Puig i Cadafalch. Здание выглядит как средневековой замок, его фасад, в европейском готическом стиле, украшен характерными декоративными элементами каталанского арт-нуво и модернизма. Здесь можно увидеть красивый витраж работы скульптора Eusebi Arnau в форме шатра и есть даже фигура Святого Георгия в углу. «Четыре кота» — это образ и подобие своего парижского «тёзки».
Изначально включало в себя маленькую гостиницу и кабаре. Знаменито прежде всего тем, что его постоянными гостями были Пабло Пикассо и его знаменитый друг Антонио Гауди, скульптор Хулио Гонсалес и композитор Исаак Альбенис и многие другие таланты «прекрасной эпохи». В 1900 году в кафе прошли две первые персональные выставки работ Пикассо. Несмотря на то, что само здание было восстановлено в первоначальном виде в 1970 году, атмосфера «4 Gats» насквозь пронизана богемным шиком, которым очаровался Вуди Ален, включив «Котов» в сюжет фильма «Вики, Кристина, Барселона».
Так что у вас есть возможность почувствовать себя Хавьером Бардемом оказавшись за столиком где он сидел. Только предупрежу заранее, цены здесь соответствуют востребованности этого заведения, но кухня того стоит! Не говорю уже об уникальности интерьера.
И вот теперь, когда речь зашла о богеме, не стану скрывать свою страсть – Сальвадор Дали! Он всегда подчёркивал свою национальную принадлежность и страстно любил свою родину. Даже если вы не особо привержены идеям сюрреализма, а образ позиционирования себя по жизни самого художника далёк от вашего восприятия, непременно стоит посетить места, подарившие миру Гения: в этом ему отказать просто невозможно. В этот раз меня ждали Кадакес, Портльегат и Фигерас. Мой личный треугольник Дали.
Первая остановка – это городок, словно сошедший с открытки, что принято было отсылать в прошлом веке. Кадакес – один из самых живописных городков на знаменитом побережье Коста-Брава. Белая готическая сказка, отрезанная от остальной Каталонии горным массивом, в начале ХХ века эта рыбацкая деревушка стала излюбленным местом художников и поэтов. Сальвадор Дали провел в Кадакесе значительную часть своего детства, а позже купил дом в идиллической бухте Портльигат, где с 1997 года находится его дом-музей. Также в Кадакесе любили бывать Жоан Миро, Марсель Дюшан, Гарсиа Лорка, Рене Магритт, Пабло Пикассо. Здесь всё дышит стариной, и можно даже представить «бравое пошлое», о котором вам с удовольствием расскажут местные жители. Здесь есть настоящий «Кошкин дом», а на самой высокой точке расположена Церковь Святой Марии, когда она носила под сердцем Иисуса с уникальным алтарём в стиле барокко XVII века. Если вам повезёт, то обзор Кадакеса будет сопровождаться органной музыкой, доносящейся из церкви, что придаст раскинувшемуся виду ещё большую привлекательность неописуемую словами. Понятно, что о ресторанах я не буду упоминать, хотя среди них есть и мишленовский!
А совсем недалеко расположилось местечко Порт-Льигат, где Дали и Гала построили свой дом «яйца» (www.salvador-dali.org). Его надо посетить хотя бы ради того, чтобы воочию увидеть, как из нескольких рыбацких сараев можно создать жилой дом с лабиринтами переходов, наделив его собственной аурой. Иногда, создаётся ощущение, что сами хозяева просто уехали по окончании сезона, настолько естественно здесь всё сохранено. Разве только две неоконченные работы Дали на станках в его мастерской передают щемящую боль потери. После смерти своей Галы великий, как сегодня бы сказали, PR-щик уже не переступал порог этого дома, сменив место жительства на Фигерас.
Театр-музей Дали – пожалуй самое масштабное произведение Гения. Сам он писал: «Я хочу, чтобы мой музей был единым блоком, лабиринтом, огромным сюрреалистическим предметом. Это будет абсолютно театральный музей. Приходящие сюда будут уходить с ощущением, будто им привиделся театральный сон». По задумке художника, в музее не должны были экспонироваться оригиналы его картин, но под давлением властей города ему пришлось пойти на уступки. В Театре-музее Дали находится самая крупная коллекция его полотен, а также скульптуры, ювелирные украшения, созданные по эскизам Сальвадора Дали, инсталляции.
Каждый зал имеет свое название и особое оформление: например, «Зал сокровищ» обит красным бархатом, как будто вы оказались внутри огромной шкатулки, а зал Мэй Уэст – это портрет голливудской актрисы, выполненный в виде предметов интерьера: глаза-картины, нос-камин и губы-диван. Я возвращаюсь сюда из раза в раз потому что охватить полностью всё пространство просто не реально! А ещё я мысленно говорю слова восхищения самому художнику, чьё тело, согласно завещанию, было забальзамировано и похоронено в склепе здесь под куполом. Логическое завершение земного пути человека, не боявшегося превратить собственную жизнь в театральное действо.
Но творчество Дали подарило мне ещё один кусочек на побережье – мыс Кап де Креус (Cap de Creus). Самую восточную точку материковой Испании. Пиренейские горы, разделяющие Испанию и Францию, спускаются здесь со своих заоблачных высот и уходят в Средиземное море скалистыми отростками, образуя воистину неземные пейзажи. Постоянно дующие пронзительные морские ветры делают растительность мыса крайне скудной, а вулканические скалы превращают во что-то наподобие каменной губки. Все это создает впечатление абсолютно инопланетного пейзажа. Порывы легендарной Трамонтаны, «созвучные» кстати с нашим знаменитым «бакинским нордом» бывают настолько сильными, что приходится буквально держаться за скалы, чтобы не оказаться сдутым в одну из живописных бухточек. На дальнем окончании мыса стоит маяк, построенный на руинах древнеримской сигнальной башни. Самое красивое зрелище на Кап де Креус – это рассветы и закаты, на фоне которых скалы, многие из которых рисовал Дали, своими очертаниями вновь повторяют сюжеты его картин в реальном мире, дороги которого зовут меня дальше.
Тосса дель Мар – город, ставший знаменитым после фильма «Пандора и Летучий голландец». Исполнительница главной роли Ава Гарднер полюбила местные пляжи, что сразу же вызвало интерес среди творческих людей. Курорт был излюбленным местом отдыха художников и поэтов. Андре Массон, Марк Шагал, Отто Ллойд и многие другие черпали здесь вдохновение и прославляли эти места. В благодарность легендарной актрисе жители возвели ей бронзовый памятник в её натуральный рост. Основной достопримечательностью города является Вила-Велья, возведенная в XII веке каменная крепость с тремя цилиндрическими башнями, когда-то надежно защищавшая город от вражеских набегов. Подобно старинной открытке она сохранила свое средневековое очарование. Вид на бухту со смотровой площадки маяка захватывает дух, а разноцветные судёнышки, катера и катамараны придают особое очарование этому месту.
Но любое путешествие подходит к концу, и вот я поднимаясь на борт авиалайнера компании Vueling (www.vueling.com) вновь даю себе слово непременно вернуться на благословенную землю Каталонии, ведь осталось множество мест куда ещё не ступала моя нога, а любопытство уже придумывает новые маршруты…
Есть встречи, оставляющие в душе глубокий след. Одной их таких для меня стала с Нодаром Шашик оглу. Легенда!.. Личность!.. Артист!.. Он сам по себе история. Он давно заслужил право на высказывания без обиняков и резкие откровенные характеристики. Пусть даже в какие-то моменты они могут вызвать лёгкий ступор у его собеседника, но всё перекрывается обаянием, которым он окружает с первых же минут. Правда при условии, если вы, как визави его заинтересовали. И опять-таки, он имеет на это право — выбирать человека для общения. Мне повезло… И хоть изначально временной отрезок на беседу был строго обозначен, судьба и Нодар бей были ко мне благосклонны — два часа душевного удовольствия… А я постоянно ловила себя на мысли. что передо мной сидит Актёр, Мужчина и Мечта многих поколений женщин, которые буквально бросались ему под ноги. Причём, для этого он ничего не предпринимал. Всего лишь — талант, «приправленный» мужской красотой, не утерянные с годами, а наоборот, ставшие более «выдержанными»…
Я решилась добиться этой встречи после того, как вышла оглоушенная из зала Русского драматического театра им. С. Вургуна. Давали «Короля Лира», а на сцене жил Нодар Шашик оглу, подаривший своему герою себя, и я поняла — если есть венец актёрской карьеры, то я стала свидетельницей тому…
— Ваш накопленный огромный опыт…
— Опыт… С годами пришло понимание, что-опыта-то и нет. Я такой же, как и был много лет назад. Мудрее может быть… Сейчас другой мир, другая эпоха, другие понятия, другое мировоззрение, другой взгляд на искусство. Всё другое…
— С вашей точки зрения, стало плохо или?.. Как это отразилось в театральной среде?
-Я, скорее приверженец той, старой системы. И не потому что сейчас плохо. Сейчас хорошо. Правда, кому как. Сейчас хорошо тем, кто молод, кто работает в России. А точнее в Москве. Там колоссальные возможности: организуются концерты, существует много определённых театральных групп, разъезжающих по всей России, снимается много телесериалов. А вот в Петербурге что?.. Как был провинциальным городом, так и остался им. Не театральной провинцией, а в общем смысле. Но сегодня его стараются сделать более-менее открытым для широкого мира.
— Петербург провинциальный город?! По общему мнению, он — культурная столица.
— Да культурный центр России, так говорят. Но культура вся в Москве. Начальство-то в Москве.
— Культура – это начальство?
— Да, конечно. От них зависит многое. Петербург всю свою историю был культурным центром, но после Москвы. Чтобы там не утверждали.
— Не буду спорить, ведь вы жили тогда еще в Ленинграде.
— Да это был долгий период моей жизни. Я проработал в Александринке восемнадцать лет.
— Потрясающе!
— Это потрясающе ещё одним фактом. Я единственный национальный артист за всю трехсотлетнюю историю Александринки. Хотя начинал в Москве: сначала в театре на Таганке, потом был театр Транспорта. Было время, когда не работал, снимался. Ну и вот, наконец… Я всегда мечтал работать в театре выходя на сцену которого, было приятно смотреть в зал. Чтобы были ярусы, хрустальные люстры, ощущать весь театральный антураж. Кстати, этим наслаждаешься первое время, а потом перестаешь замечать. Человек такое животное, которое привыкает ко всему: хорошему и плохому. Как-то в стенах Александринки гастролировал наш Русский драматический театр. Так Шаровский, выйдя на впервые на сцену, был буквально потрясен.
— А выход на публику?
— Выход на публику это главное. Это большой подъём. Правда, для такого зала надо иметь голос. Здесь же все шепчут. Как зритель слышит, не могу понять. Я на сцене еле-еле слышу партнера, а уж как сидящие в зале разбирают, что произносит артист…
— А почему именно с этим театром были связаны ваши мечты?
— Потому что там работали актёры, благодаря которым я пошел в искусство. Вы только вслушайтесь в имена! Николай Константинович Черкасов, Юрий Владимирович Толубеев, Александр Федорович Борисов, Василий Васильевич Меркурьев, Владимир Иванович Честноков, Николай Константинович Симонов и ещё десяток не менее замечательных артистов. И все это в одном театре. Надо заметить, что Александринка никогда не была режиссёрским театром. Это бывший императорский театр, и всегда отличался актёрским составом. Режиссёры чаще были средние. Правда надо отметить Товстоногова, который поставил у нас один спектакль, за который получил Ленинскую премию. А в остальном это был актёрский театр. В его основе всегда стоял актёр. А уже потом всё остальное, накручивалось вокруг него. Никто не заставлял вставать кверху ногами, прыгать по канатам. Нет, у нас такого не было. Когда я был принят в труппу, то сразу начал работу под руководством мудрейшего режиссера, педагога Леонида Сергеевича Вивьена. Это он воспитал Черкасова, Толубеева, Меркурьева, Борисова, Честнокова. И вот вся эта плеяда артистов находилась под одной крышей. А каждый артист – это театр.
— Я бы даже добавила — целый мир…
— Согласен. Яркий пример тому Николай Симонов. Мне посчастливилось сразу же включиться в работу над спектаклем «Каменный гость». Предложение сыграть дона Гуана, это вам не какие-то проходные или маленькие роли. Это уже извините меня, «яркое заявление». Со мною Лепорелло играл Александр Федорович Борисов. Моими партнерами были уникальные артисты. Правда формат пьесы — это отдельные миниатюры, и мы не встречаемся на сцене, однако… Великолепный был третий отрывок «Моцарт и Сальери», где играли Николай Симонов и Честноков. И вот после этого дебюта, я остался на целых восемнадцать лет. Дважды уходил и возвращался, что тоже было впервые в истории этого театра. После художественным руководителем стал Игорь Олегович Горбачёв, который был хорошим актёром, но как режиссёр немного «не дотягивал». Был у нас режиссёр Суслович. Многое вспоминается… И вообще, это мой самый любимый театр на всю оставшуюся жизнь. И конечно, ничто этот театр не заменит. Правда, сейчас он совершенно другой. Сегодня он плохой театр. Потому что там появился Фокин, мастер современной пьесы. Выводят лошадей, по сцене бегают свиньи и гуси. А раньше ходили не на гусей, а на актёров…
— Мельчает?
— Театр – есть театр. А театр — это актёр. И хорошо если есть хороший режиссёр. Мне они помогали вначале. Например, Л.С. Вивьен мне очень помог в работе над образом дона Гуана. И поверьте, такая помощь оставляет глубокий след на всю жизнь. Но потом надо работать самому. Если есть способности или талант (называйте, как хотите). И я горжусь тем, что до и после меня в Александринке не было национального актера, играющего центральные роли.
— Не напрягал ли этот факт?
— Для меня это было трагедией. На каждом спектакле, где я был занят, непременно сидели «доброжелатели» и скрупулезно фиксировали все мои «косяки». После спектакля, вместо того, чтобы отметить хорошую работу на сцене, я непременно слышал: «А Вы Нодар Иззетович вот здесь сказали не так. Пушкин написал по-другому!»
— Не задевало?
— Наоборот. Порою это очень нужно. Это заставляет тебя меньше халтурить. Хотя порою, сложно каждый спектакль играть с отдачей. Сейчас, когда я, наверное, играю свою последнюю роль в жизни…
— Не говорите так!
— Жизнь непредсказуема. И я не боюсь допустить такой сценарий… И возможно не случайно это король Лир. Сегодня, только по-прошествии двух лет, я могу сказать, что это мой спектакль. А последний год, признаюсь откровенно, ни один спектакль я «не проигрываю», а отдаюсь полностью своему герою. Первые спектакли всегда играются на нервах. А потом, непременно работаешь над персонажем, а Шекспир – это непочатый край работы. Самое удивительное, что после окончания театрального училища, я думал, что буду играть только шекспировских героев. А досталась сыграть персонажа из его пьес, только вот в конце моей карьеры.
— Когда мне посчастливилось увидеть вас в роли короля Лира, я многое переосмыслила в понимании этого героя.
— Понимаете, почему мне легче играть Шекспира? Это не от того что я такой гениальный. А потому что так судьба сложилась. До меня короля Лира играли актеры в возрасте сорока пяти лет. А я играю свой возраст: старый дурень восьмидесяти с лишним лет. А ведь согласитесь, в сорок пять восемьдесят не сыграешь. А мне даже додумывать ничего не надо. Оглянусь на себя и достаточно. Я благодарен Господу, что дожил до этого возраста и играю эту роль. Даже вот решили в книгу рекордов Гинесса занести это мое «достижение».
— И как?
— Приезжали представители этой структуры. Смотрели спектакль. Только мне совершенно не ясна их деятельность. Почему-то деньги необходимо вносить. И вот дирекция нашего театра что-то постоянно выплачивает. Хороший у нас директор (смеётся). Вот одно интересно… После спектакля они не соизволили даже побеседовать со мной. Передали несколько слов директору, взяли еще какие-то документы и сообщили, что в связи с тем, что заявки на 2009 год уже закрыты, вопрос будет рассматриваться в 2010.
— Вернёмся к настоящему времени. После столь долгого отсутствия вы вернулись в Баку.
— Случайно. Сложившиеся семейные обстоятельства поспособствовали этому. После расторжения очередного брака, я приехал в Баку. Думал ненадолго. Если бы мне тогда сказали, что я выйду на сцену Русского драматического театра им. С. Вургуна, то удивился бы такому предположению. В то время я занимался коммерческой деятельностью и это самое удивительное для меня самого. В Ленинграде был Центр культуры Азербайджана, который также занимался и торговлей вином, где я был руководителем. Эта деятельность и подтолкнула меня вернуться в Азербайджан в сложный жизненный период. И вот однажды, Александр Шаровский, которого я знал ещё ребенком, но с тех пор, не смотря на разницу в возрасте, мы дружим, предложил мне небольшую роль в спектакле А.П. Чехова «Чайка». Я согласился, но с одним условием, что он поставит «Короля Лира». Он согласился, и я вышел на сцену Русского драматического театра. Так и остался в Баку. И знаете, весьма вовремя это случилось. За время моего отсутствия в Центре начались происходить непонятные «движения». А из Александринки я ушел по собственному желанию. Точнее меня «ушли». Занявшись коммерцией, не побоюсь сказать, я обнаглел до такой степени, что не явился на спектакль, где играл центральную роль. Я банально забыл об этом! Конечно, это была трагедия. И надо было хоть на время «отойти в сторону». Но после я уже не вернулся.
— Не жалеете об этом шаге?
— Театр стал другим. Пошли грязные интриги. Иногда я слышу, что здесь есть интриги… Какие это интриги?! Интрижки мелкие. Настоящие интриги с большой буквы там! Съедят заживо… Большие театры – большие интриги. Если позволите резкое высказывание – гадюшник. Но я всегда держался вне этого определения. Словно Господь отводил и берёг от подобного. Ну как можно совершать мерзости? Ну, я провалил роль один раз, второй… Так я в Александринке тоже как-то отличился подобным и что? Случилось это не по моей воле. Ну не могу я играть нервных обреченных людей!
— А какая роль самая любимая, исключая нынешнюю?
— У меня две любимые… Ой, даже три! Я великолепно играл роль в спектакле, которая ко мне не имела никакого отношения даже по физическим данным. Это был эксперимент, но весьма удачный. И провёл этот эксперимент Суслович, очень приличный режиссёр. Он поставил в нашем театре спектакль «Между ливнями». Советская пьеса о кронштадтском мятеже. Я играл матроса, руководителя этого мятежа. До той роли, я никогда не думал, что могу воплотить на сцене подобный персонаж. И вот с этого момента, произошел некий качественный скачок в моей театральной карьере. Я понял, что могу играть многое.
Конечно, я очень любил и с удовольствием играл Дона Гуана в «Маленьких трагедиях». Был признан лучшим исполнителем этой роли за всю историю театра. Слышал как-то замечание, что переиграл Высоцкого. Но надо отметить, что Высоцкий играл не «свою» роль и переигрывать в этом случае было нечего и некого.
И как ни странно, ещё одна роль стала моей самой любимой. В спектакле «Антигона» мне довелось сыграть Софокла.
Но на сцену я любил выходить больше всего в «Час пик» Ежи Ставинского. С этим спектаклем мы приезжали в Баку. Я буквально «плавал» в роли Кшиштофа Максимовича. Признаюсь, я подсмотрел эту роль, будучи актёром второго состава. А в первом, эту роль играл Игорь Олегович Гобачёв. Он блестяще владеет комедийным мастерством, но не может «вытянуть» драматические места. Посмотрев как-то мою трактовку, он оставил роль мне. И так я стал играть этот персонаж.
— Странно слышать в наше время «оставил роль»…
— Ну почему же. Он был художественным руководителем театра. Есть элемент «хочу – играю, хочу – нет». Игорь Олегович, не смотря на все его «закорючки», несмотря на то, что он не был профессиональным режиссёром, был блестящим актёром, очень талантливым. И при этом был очень сложным человеком. Это был не Вивьен, который выращивал людей, которые были ему бесконечно благодарны. Вырастив плеяду собственных учеников, Игорь Олегович столкнулся с подлостью в их лице. После моего ухода, я узнал, что они, те, кому он дал путёвку в жизнь, просто «сожрали» своего учителя! Он звонил ко мне и все никак не мог смириться со случившимся. Все приговаривал: «Что же я сделал!». А что я ему мог сказать. Меня чуть звания не лишили, когда я сорвал спектакль. Центральная роль в постановке «Аэропорт», а исполнитель не явился. Скандал долго не утихал.
— А петербуржский зритель как к вам относился? Здесь-то вас любят однозначно.
— Здесь меня любят за картину «На дальних берегах». А в Ленинграде меня обожали как театрального актёра. Особенно после появления в «Маленьких трагедиях». Да и потом, я очень много играл в Александринке. Очень много ролей было представлено на сцене этого театра.
— Вы были очень занятым артистом?
— Нельзя так сказать. Очень-очень заняты в театре обычно второстепенные актёры. А тот, кто играет центральные роли, он имеет возможность, так сказать, выбирать.
— А поклонницы и связанные с ними истории?
— Ну, это обязательно! Как же без поклонниц! Это атрибут, от которого никуда не денешься. Но стоит сразу отметить, что поклонницы, которые воспринимаются как женщины, такого не было. Это не нынешняя тусовка, где думают, как бы завести «тесные отношения» с известными людьми. В моё время были определённые поклонницы и у Медведева, и у Горбачёва, и у меня. Они ходили именно на «своего» артиста. Собственными поклонницами я «обзавелся» после того, как впервые мое имя появилось на афише. Публика поддалась любопытству: кто это такой – Нодар Шашик. Конечно, оно уже тогда было известно в связи с фильмом «На дальних берегах» и многие пришли именно поэтому. С тех пор мы с ними дружили даже семейно: они приходили к нам домой, были совместные застолья. У них сложились тёплые отношения с моей супругой. И эта дружба продолжалась лет десять. Но это же влекло за собой порою большие неудобства на тот момент. Летом, будучи бакинкой, моя супруга отправлялась в родной город, а у нас бывали гастроли, во время которых можно было погулять. А вот поклонницы отправлялись следом за театром. И представьте, хочется расслабиться, да не тут-то было. Они словно на страже. Приходилось порою удирать через черный ход. А вот Николая Симонова любили все. Абсолютно все!
— Да, как-то я слышала, что у него практически не было недоброжелателей.
— Это удивительно было. Можно конечно обвинить его в пафосности. Некой театральности. Но он был гениальным артистом. Он отдавался полностью, понимаете.
— Попав в Александринку, не было некоего чувства трепета перед такими Именами?
— Не было, представьте себе. Я ведь был очень наглым. Тем более после того, как с большим успехом прошла премьера «Маленьких трагедий». Спектакль был поставлен блистательно. Никакой зависти, просто нормальные человеческие отношения. В труппу я был принят сразу же, и ко мне подошли и сказали: «Вы наш артист». Даже если возникали какие-то интриги, касающиеся меня, пресекались Вивьеном словами «Он неприкасаем! Идите обратно». Так случилось, что из-за меня из театра к Товстоногову ушёл Медведев, красавец мужчина, герой-любовник. Он играл в «Евгении Онегине».
— Почему?
— Он должен был играть дона Гуана, но не «вытянул». Темперамента не хватило. Я имею в виду театрального темперамента…
— Не могу не спросить, особенно после столь частого упоминания дона Гуана. Что такое Меджнун вашими глазами? Кто такой Меджнун?
— Меджнун – это одна из самых любимых моих ролей, что я сделал в кино. Не «На дальних берегах», нет. «Дальние берега» — это случай, это совпадение, это разведчик, это популярность. А Меджун очень сложный персонаж. Как понять Меджуна? Все великие писатели Востока считали обязательным написать поэму о Лейли и Меджнуне. Один Физули отошел от неких прописных правил. Его Меджун – это безумец от любви. И вот, режиссер Лятиф Сафаров взяв материал Физули, преподнес этот персонаж, как человека родившегося не в свой век. Человек, который мог посвящать стихи женщине. Он смел утверждать, что кроме любви ничего нет. Любовь – это основа всей жизни. Вся философия Меджнуна: «Ты можешь у меня отнять…, но ты никогда меня не лишишь моей любви к Лейли!» Поэтому и картина получилась очень интересной. Даже сейчас она смотрится актуально. Может быть, играет роль тот факт, что снимался фильм на русском языке, и я сам озвучивал своего персонажа. Хотя и в азербайджанском варианте меня великолепно озвучил замечательный артист Али Зейналов, один из лучших актёров. Но переозвучание имеет разные нюансы и порою теряется именно актёрское отношение играющего роль. Повторю, Меджнун – моя самая любимая роль в кино. Она мне очень дорога ещё своей сложностью. В кино самым трудным остается говорить монологи. Монологи… Не реплику, которую сказал и ушёл из кадра. Играть монологи надо освоить. Они требуют огромных эмоциональных затрат. Но это того стоит. И я очень рад, что вы спросили про Меджнуна, потому что это по-настоящему трудная роль. Мне слегка обидно, что эта картина как-то бледно прошла перед широкой аудиторией. Но сегодня, после появления её на экранах, я получаю массу тёплых слов от зрителей. Одно меня огорчает, обычно она появляется в эфире в дни моих дня рождения и юбилеев…
— Одна из ваших первых кинематографических ролей в фильме-сказке «Андриеш»…
— Да. Довелось мне поработать с Сергеем Параджановым. Он тогда тоже делал первые шаги в кинематографе и скажу вам, что Сережка – это удивительное явление. Человек, который чем только не занимался, включая спекуляцию и фарцовку. Все считали его ненормальным. Я бы добавил, что он был ненормальным режиссёром. Что только не творилось на этой картине. Он замотал меня до предела. Даже привязывал к ишаку за ногу и заставлял идти за ним, и это самое мягкое, что требовалось от меня. Я разругался с ним на всю жизнь, потому что не понимал своей актерской задачи. Ему актёр не нужен, ему нужен типаж! Он видит так! И потом оказывалось, что это гениально. Но не для моего восприятия. Это невероятно талантливый человек. Его надо было знать. К сожалению, он не был понят в Советском Союзе, и лишь Европа воспринимала его творчество, давая высокие оценки. Сережка великолепный художник: он мог из самого обыкновенного предмета быта сделать художественное произведение. У него были золотые руки, необыкновенная фантазия. Но не для драматических произведений, а для какого-то сюрреалистического кино. Он опередил своё время… Он невероятно любил Азербайджан, долгое время мы были соседями, в бытность его проживания в Баку.
— А были ли режиссёры, о работе с которыми можно было бы сказать «легко и гладко»?
— Вы знаете, из всех режиссёров с кем я работал, не говоря о Лятифе Сафарове, более подготовленный, более знающий материал и более понимающий кинематограф, видящий картину в уме в готовом изображении, был Тофик Таги-заде. Более выдающегося режиссёра в Азербайджане не было, и думаю, уже не будет. «На дальних берегах», «Семеро сыновей моих»… А «Деде Горгут»? При тех возможностях он создал сказку! Да он, возможно, был сложным человеком, хотя я этого не ощущал. Он знал, что он хочет, чётко выстраивая работу над кадром. Если Сережка понимал свое «видение» сам – один, то Тофика понимали люди.
— Вы очень часто оперируете понятиями «случай», «случайность»…
— Меня недавно как-то спросили, кого я больше люблю свою роль «На дальних берегах» или короля Лира. Я ответил так, знаете, и хорошо «нашёлся»: «Дальние берега» – это случай, а «Король Лир» – это справедливость».
— Отменно замечено!
— А что? Случайно попал на картину, а спектакль – заслуженно.
— Не могу задать такой вопрос. Роль Михайло сильно помешала в дальнейшей карьере?
— Очень! Вы понимаете, потом это послужило причиной того, почему я перестал сниматься в кино. Чтобы я не сыграл, всегда обязательно возникало замечание: «Хорошо сыграл, но вот Михайло…» Все во мне потом видели только этого героя.
— Стали заложником образа?
— Да! Подобная роль и рождает человека, как артиста, и эта же роль и губит. Подобное случилось и с Вячеславом Тихоновым. Сколько он сыграл хороших ролей, а все равно в нём видели Штирлица.
— Вы сталкивались с ним?
— А как же! Мы же все «варились в одном соку». Я закончил Вахтанговское, он ВГИК. Мы встречались на различных премьерах. Не скажу, чтобы мы дружили, но хорошие отношения всегда сохранялись. Он всегда был недоволен своей судьбой, потому что его не снимали по пять-шесть лет. И вот предложили роль в фильме «Дело было в Пенькове». Вроде не его роль, не социальный герой. А ведь так часто случается в актёрской судьбе. Я вот социального героя сыграл в спектакле «Между ливнями», хотя роль не моего плана. Так и Тихонову, роль Матвея вновь открыла ему в путь в кинематограф.
— А есть актёры, вам импонирующие?
— Мой любимый американский актёр – Роберт де Ниро. Есть ещё один, я бы сказал моя последняя любовь – Джек Николсон. Правда в первой части «Бэтмена» я его не воспринял, хотя он хорошо там играет. Я не понял его манеры игры, а вот когда увидел остальные его работы… Это потрясающе!
— А из отечественных, кого вы можете назвать любимыми?
— Из современных никого. Я их не знаю и фактически не понимаю. А из актёров моего времени я очень любил Алескера Алекперова. Я видел его в роли Отелло. И, на мой взгляд, это была очень профессиональная работа. Я тоже мечтал играть эту роль, но не «попало»… Могу назвать великолепного актёра Али Зейналова. Не могу не отметить Окюму Курбанову. Вот это была Женщина! Актриса! Моя тетя Мирза Давыдова. А из «молодежи» очень нравится Расим Балаев. Он великолепный актёр и доказал это сыграв Насими. Ведь эта роль насыщена монологами, и он замечательно справился с ними. Но, к сожалению, он ничего не делает. Ему надо бы в театре работать, а он не хочет.
— А что сложнее – стоять перед камерой или перед публикой?
— Знаете, на этот вопрос в одном документальном фильме очень хорошо ответил Михаил Жаров. Он сказал: «Когда меня спрашивают, что я больше люблю театр или кино, я не могу дать точный ответ. Ведь это всё равно как папа и мама». Этим всё сказано. Честно скажу, почему все стремились в кино. Там платили хорошо, даже во времена СССР. Открою ещё один секрет: будучи актером Александринки, а это был правительственный театр, я получал по тем временам большую зарплату и мог спокойно работать.
— Думаю это уже политика.
— Согласен. Но политика – это не моё дело. Политики тоже актёры. Среди них есть разные типажи. И среди них у меня тоже есть любимые люди. С отцом нынешнего президента Азербайджана были более близкие отношения, и я считаю, что Гейдар Алиевич Алиев – это выдающийся политик. Он же удивительный человек. Я сожалею, что его сын мало интересуется театром. Раньше я мог написать небольшую записку Гейдару Алиевичу, и она попадала напрямую. А сейчас всё докладывают. Как тут не вспомнить: «Чины людьми даются, а люди могут обмануться». У меня в памяти навсегда останутся наши совместные, чаще всего летние, поездки по районам с Гейдаром Алиевичем. Он часто интересовался, почему я соглашаюсь на все предложения, не взирая куда отправляться. Как-то я прямо ему ответил: «Может быть я Вас когда-нибудь, Гейдар Алиевич, сыграю». На что он мне ответил: «Я сам себя играю!»
— В обыденной жизни часто прибегали к актёрскому мастерству?
— Всегда.
— А путешествовать любите?
— Сейчас нет. А вот в молодости я постоянно бывал в разъездах. И путешествовал, гуляя на съемки, на «халтуру», на застолья. Я не праведник. Я вёл достаточно открытый образ жизни.
— Любитель женского внимания…
— Было, было… Теперь уж все позади… Сейчас я спокоен. На сегодняшний день меня больше волнуют мои болячки. Порою приходится звонить кому-то и просить о чём-то. Хотя не понимаю, почему это приходится делать, когда внимание и забота положена. Что ж, мы не в Америке или Европе, где всегда оплата актерского труда на высоте. И поэтому актёры там независимые люди. Здесь, к великому сожалению, всё иначе. Российский кинематограф только сейчас подходит к мировым стандартам. И то, это больше относится к сериальным работам.
— А если сегодня вам предложат работу в российском сериале, согласитесь?
— Нет. Уже не выдержу. Ведь сниматься в сериале – это огромный труд. Это сутками… И утром, и вечером, и днем, и ночью – адская работа. Да платят! Но требуют отдачи до изнеможения. А я уже не смогу работать при таком темпе. Правда, если предложат что-то такое, что «зацепит»… не знаю… не люблю халтурить.
— Это очень чувствуется в вашей работе в пьесе «Король Лир». Словно каждый спектакль – ваш последний выход на сцену. Даже бывает заметно, как ненавязчиво за вашим плечом становится Александр Яковлевич.
— Тяжело. После окончания спектакля, выходя на поклон, я никого не вижу. Порою ко мне подходят люди, которых я прекрасно знаю, но я их не вижу в тот момент. Роль Лира многогранная, отнимает практически всего меня. Но после, когда опускается занавес, становится так хорошо на душе. Но после не можешь всю ночь спать.
— Почему?
— Переживаешь. Мысленно проигрываешь прошедшее представление заново. Отмечаешь, что вот там немного не получилось, а в этом моменте «не зазвучало». Это случается не зависимо от тебя. Уже за неделю до выступления мысленно прокручиваешь варианты. Ведь чем гениален Шекспир – он не однообразен. Но это не значит, что сегодня его можно сыграть так, а завтра иначе. Нет! Шекспир требует постоянной работы над характером персонажа. Я порою даже сидя в ресторане, могу начать повторять слова моего героя. А это уже говорит о том, что роль стала твоей полностью.
— Неужели Лир это последний персонаж, которым вы поставите точку?
— Недавно, Александр Яковлевич обещал мне поставить «Пер Гюнт» с симфоническим оркестром. Но это пока всё осталось на словах. Так я ему постоянно намекаю, что пока он соберется силами, я уже ничего не смогу. Так что, время покажет. Главное, чтобы здоровье позволило. Оба уже не юноши…
— Не лукавьте. Когда вы выходите на сцену, ваши партнеры невольно начинают тянуться за вами.
— Есть такое… Я как стержень для них. Но в наше время было также. Помню, как «тянул» Симонов. И это откладывается отпечатком.
— Нодар Иззетович, а может быть пора уже мемуары выпустить?
— Может быть когда-нибудь. А сейчас хочется ещё кого-нибудь сыграть…
БЕСЕДЫ с РЫЖЕЙ 